Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын
95
«Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что́ бы о нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что́ он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин-женщин, основанное на той же надежде прощения. „Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился“».
96
Подробный разбор см.: Лекманов О. Генерал Раевский и сыновья // Лекманов О. Поэты и газеты: Очерки. М., 2013.
97
Антонова К. Господа Чихачёвы: Мир поместного дворянства в николаевской России. М., 2019. С. 28; цитата слегка переиначена из технических соображений.
98
Шелгунов Н. Философия застоя. Дело. 1870. № 1.
99
«Следуя Толстому-теоретику, можно каждое жизненное событие объяснять двояко: исходя из желаний и воли людей — тогда одни лишь случайности наполняют жизнь и историю; либо искать объяснения в действии высшей надчеловеческой воли — тогда предустановлено в жизни все до мельчайших подробностей. И в отвлеченных своих рассуждениях автор „Войны и мира“ так и не сводит концы с концами, объясняя исторический результат то стихийным и случайным совпадением произволов, то определением свыше. Эти два объяснения человеческой жизни остаются логически не совмещенными в толстовской теории» (Бочаров С. Роман Л. Толстого «Война и мир». М., 1978. С. 26).
«Мир у Толстого многозначен, нецелен, скрыто противоречив. Жизненные опыты разных людей, героев романа, включаются этим обширным и емким образом — „мир“ — опыты Пьера и Николая Ростова, князя Андрея и Каратаева. Каждый из этих отдельных опытов — как бы грань, сторона многозначного образа; и в то же время каждый — это своя особая истина, особое понимание „мира“; их надо бы все согласовать, и Толстой, очевидно, этого хочет, — но реальность жизненного процесса такова, что на пути к соединению своему они должны расходиться и даже возможен между ними конфликт. И как раз в эпилоге, при видимой счастливой развязке, начинает показываться возможность конфликта там, где раньше таилось противоречие» (Фойер К. Б. Генезис «Войны и мира». СПб., 2003. С. 217).
«Когда мы прочли эту удивительную книгу <…> — мы все-таки продолжаем чувствовать, что автор не нашел предмета своих исканий <…> Мы видим, что душа Толстого страдает в ужасном одиночестве, что он дрожит на высотах мысли, сознавая, что все кругом него мрак, пустота и отчаянье» (Беринг М. Вехи русской литературы. М., 1913. С. 55).
«При рассматриваемом построении повествования текст всего произведения в целом как бы распадается на отдельные описания, данные с точки зрения разных лиц, представляя собой — в интересующем нас аспекте — соположение этих отдельных текстов, но не их синтез» (Успенский Б. Семиотика искусства. М., 1995. С. 127).
«Толстой предлагает историкам „оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами“, однако сам этому предписанию не следует: значительная часть его рома значительная часть его романа посвящена именно царям, министрам и генералам» (Оборин Л. «Война и мир» Л. Толстого // Полка: О главных книгах русской литературы: Сборник статей. М., 2022. С. 152).
«К концу „Войны и мира“ любого рода решение (философских вопросов. — В. К.) вообще кажется все менее вероятным» (Фрейзер М. Наука реализма: «Губернские очерки» М. Е. Салтыкова-Щедрина и проблема литературной репутации // Русский реализм XIX века: Общество, знание, повествование. М., 2020. С. 419).
100
Ранчин А. Трактовка истории в «Войне и мире» в свете исторических концепций и подходов ХХ века // Ранчин А. Перекличка камен: Филологические этюды. М., 2014. С. 141–152.
101
Берлин И. История свободы. М., 2001. С. 197.
102
Ср. в письме В. А. Жуковского И. П. Тургеневу от 11 августа 1803 года: «Душа, как духовный атом, отделенный от души всемирной, объемлющей все своей беспредельностью, должна к ней приобщиться и в нее кануть, как в океан капля…»
103
Великанова Н. Узел романа // Толстой и о Толстом: Материалы и исследования. М., 1998. С. 40.
104
Великанова Н. Рождение художественного текста. Стенограмма эфира. http://gordon0030.narod.ru/archive/15880/index.html
105
Волков Г., Цявловский М. Предисловие к девятому — четырнадцатому томам // Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 90 томах. (ПСС) Т. 9. М, 1937. С. Х — ХI.
106
Зорин А. Лев Толстой и история. Расшифровка аудиолекции. — https://arzamas.academy/courses/47/7
Та же мысль выражена в Зорин А. Жизнь Льва Толстого. С. 91–92.
107
В. Курицын. «Севастопольские рассказы» Л. Н. Толстого. // Полка: О главных книгах русской литературы: сборник статей. — М.: 2022.
108
«Толстой выбирает необычную для своего времени повествовательную технику. Стандартным решением были бы воспоминания повзрослевшего повествователя о своих детстве, отрочестве и юности. Чуть изобретательнее был бы рассказ от лица самого мальчика: тогда читатель проживал бы происходящее вместе с ним, „в режиме реального времени“. Но Толстой решил совместить оба этих решения: в пространстве трилогии разом существуют и маленький Николенька, и взрослый повествователь». Трофимова Н. Детство. Отрочество. Юность. Полка: О главных книгах русской литературы: сборник статей. — М., 2022. С. 626.
Борис Эйхенбаум выделяет в качестве ключевого следующий фрагмент «Севастополя в мае», где между первой и второй фразой всеведущий рассказчик словно бы отодвигает своего собрата, выходит из-за спины рассказчика предполагающего: «Он должен был быть или немец, ежели бы не изобличали черты лица его чисто русское происхождение, или адъютант, или квартермистр полковой (но тогда бы у него были шпоры), или офицер на время кампании перешедший из кавалерии, а может и из гвардии. Он
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын, относящееся к жанру Критика / Литературоведение. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
